От Фиделя с любовью

Переводчик на кубинской буровой установке ЕВГЕНИЯ ЛИПАТОВА рассказывает, какую музыку на самом деле слушают на острове и почему власти ее запрещают

Гавана, тихий вечер, возле бара танцует заплаканная красотка. Проходящий мимо мужчина спрашивает: «Девушка, почему вы такая грустная?» — «Любимая бабушка умерла...» — «А почему тогда танцуете?» — «Да музыка хорошая...»

Проведя на Кубе три месяца, бородатый анекдот начинаешь воспринимать буквально. Типичный воскресный день в спальном районе выглядит примерно так: поджарый кубинец вытаскивает на улицу бумбокс, выкручивает на полную ручки громкости, заводит модную и крайне неприличную музыку и начинает активно трясти телом. На этот клич сбегаются все в округе, и скоро сольное выступление превращается в небольшой оупенэйр, на котором умение быстро двигать задом ценится превыше всего. Наверное, примерно то же самое творилось сорок лет назад в Бронксе, где в черном гетто зарождалась хип-хоп-культура. Тогда это было сродни гражданской революции.

Имя кубинской музыкальной революции — реггетон. Занесенный в начале 2000-х из Пуэрто-Рико, за десять лет жанр пророс в здешнюю неплодородную почву намертво. Он царствует в клубах, на импровизированных танцплощадках, на пиратских радиостанциях, в автомагнитолах. Молодежь обожает его, а концерты музыкантов-реггетонщиков непременно превращаются в самые отвязные, непристойные и массовые дискотеки, которые только можно вообразить. Под реггетон здесь танцуют танец «перреа» — от испанского perro, «собака». Мужчины и женщины поворачиваются друг к другу спинами, тесно прижимаются ягодицами и быстро-быстро трясут ими. Это самый легкий способ познакомиться, который нередко заодно становится прелюдией к сексу. Под чары реггетона подпадают все, кого хоть немного заводит вид быстро трясущихся женских поп. После первой же клубной вылазки крепкие сахалинские мужчины, сотрудники буровой компании, при которых мне довелось работать переводчиком, накупили у лоточников столько дисков местных исполнителей, сколько способны были унести.

Реггетон — прямолинейный и довольно бесхитростный гибрид регги, дансхолла, хип-хопа и техно. Весь он построен вокруг танцующего, пульсирующего ритма, под который совершают знаменитые тазобедренные движения. Кубинский реггетон принято называть кубатоном, хотя существенных отличий от реггетона пуэрто-риканского у него нет. Приторные припевы, залихватская читка в куплетах, максимально пошлые и неприличные тексты — самые характерные черты жанра. В сравнительно безобидной песне «Cinco Letras» дуэта Alexis & Fido рассказывают, например, вот про что: «Завязывай волосы, вставай на четвереньки, заигрывай со мной, заберись на меня сверху. Будь со мной пожестче, делай что угодно, залезай на кровать с каблуками. Если ты готова, я готов, йохуу!» В припеве месседж резюмируется так: «Давай, поддай жару, вставь ей получше!»

Разнообразия в этой музыке не слишком много: одни исполнители прикручивают к вокалу автотьюн, другие делают ставку на басовую линию, третьи — на скорострельность читки. Артисты тоже выглядят примерно одинаково: это рельефные мачо с напомаженными волосами, которые обожают дорогие машины, оружие и девушек в коротких юбках. Любопытно, что сюжеты песен кубатона часто сходятся: лирический герой должен отбить девушку у другого мужчины, доказав ей свое превосходство. Как правило, он поносит бойфренда возлюбленной, а потом в подробностях описывает, что сделает с ней, когда добьется взаимности. Вкупе с данными недавней переписи населения это несколько странно — по статистике, на десять кубинских мужчин приходится ровно десять женщин. Еще один интересный момент касается регистров голосов исполнителей. Несмотря на то что лирические герои песен маскулинны до шовинизма, в кубатоне преобладают высокие, женственные мужские голоса. Возможно, свое влияние оказывает r'n'b-мода.

После первой же клубной вылазки крепкие сахалинские мужчины, сотрудники буровой компании, при которых мне довелось работать переводчиком, накупили у лоточников столько дисков местных исполнителей, сколько способны были унести.

С коммерческой точки зрения реггетон является самым успешным жанром: именно эти песни чаще завоевывают первые места в национальных хит-парадах, исполнители собирают полные залы, а альбомы раскупают быстрее всего. Хотя в последние годы зарабатывать реггетонщикам приходится подпольно: кубинское правительство фактически объявило жанр вне закона.

В декабре 2011 года Орландо Вистель, директор Кубинского института музыки (важнейшего культурного учреждения в стране), назвал реггетон дегенеративным жанром и запретил ротацию одного из самых популярных хитов — песни «Chupi Chupi» Османи Гарсии, в которой откровенно описывается оральный секс. Год спустя правительство острова приняло новую музыкальную политику: отныне государство будет бороться с распространением музыки «вульгарного, грубого, банального содержания». Об этом в декабре 2012-го сообщил президент Кубинского института радио и телевидения Данило Сирио Лопес. Под запрет на радио и телевидении попал в первую очередь реггетон — скабрезный жанр сам лезет на рожон. Особое предупреждение выдали музыкальным промоутерам: концерты тоже должны соответствовать «фундаментальным этическим принципам» населения страны. И если для артистов некубинского происхождения вроде Daddy Yankee, Дона Омара и Wisin y Yandel это чревато лишь маркетинговыми сложностями в распространении новых песен, то для национальных суперзвезд вроде того же Османи Гарсии санкции могут оказаться серьезными, вплоть до тюремного срока.

Интересно, что предыдущую волну «музыкальной революции» правительство Кубы поддержало. В конце 1980-х, с крушением Советского Союза и открытием острова для туристов, в бедных районах Гаваны поднял голову хип-хоп. Он стал неким социальным протестом против «музыки стариков» — традиционных дансона, сальсы и румбы. Поначалу объявив рэп вражеской музыкой, к 2000 году правительство вынуждено было сдаться, рискуя в противном случае настроить молодежь против себя. Тем более что рэп-фестивали проводило и поддерживало молодежное коммунистическое движение страны. В 1999 году прогрессивный министр культуры Абель Прието признал рэп «аутентичным выражением кубинской культуры» и публично пообещал «помогать артистам, которые свободно выражают свои мысли». Но с мутацией хип-хопа в реггетон высокая планка остросоциальной музыки, заданная рэперами, начала падать. Британский журналист Джоффри Бейкер, который долгое время занимался исследованием современной кубинской музыки и написал о ней занимательную книгу «Buena Vista in the Club», считает, что эпидемия реггетона на Кубе отражает своеобразный сдвиг в головах. Строительство новой экономики, основанной на туризме, привело к «материализации» общества. Импортные товары, западный образ жизни, американская поп-культура стали объектом вожделения голодного социалистического государства. Немудрено, что «нахватать» удалось по верхам — все самое яркое, кричащее и вызывающее.

Эпидемия реггетона на Кубе отражает своеобразный сдвиг в головах. Строительство новой экономики, основанной на туризме, привело к «материализации» общества.

Процесс был двусторонним: пока кубинцы выстраивались в очереди на концерты Талиба Квели, Dead Prez и Коммона, Америка и Европа знакомились с исконно кубинской музыкой. Гитарист Рай Кудер переоткрыл творчество великих эстрадных артистов страны, организовав в 1997 году формацию Buena Vista Social Club. Вим Вендерс, снявший два года спустя документальный фильм о BVSC, ему в этом помог. Тот же Бейкер полагает, что без бренда Buena Vista Social Club не было бы кубинского хип-хопа — и, следовательно, кубатона. Сколько бы молодежь ни открещивалась от наследия старшего поколения, она живет с ним в крови: разбирает на сэмплы пластинки Ибраима Ферреры, Компая Сегундо и Омары Портуондо, не чурается шипящего ретро-звука и каверов на великих артистов, пик карьеры многих из которых пришелся еще на дореволюционное время.

Обмен культурными ценностями продолжился и с рождением реггетона. Первой бомбой, разорвавшей американские и европейские чарты, стала песня Daddy Yankee «Gasolina» — в 2004 году она стала латиноамериканским рекордсменом по пребыванию в хит-парадах США, Ирландии, Испании, Великобритании, Австралии. Оккупировав чарты, на своей родине реггетон превратился в денежный мешок — к пуэрто-риканским артистам шли на поклон мейджоры Sony BMG и Universal. На Кубе тем временем диски записывались по самопальным студиям и распространялись таксистами. В таком полуопальном состоянии кубатон существовал до последнего времени — пока правительственные директивы не вынесли ему смертный приговор.

Выходов у кубатона несколько. Он может продолжать прятаться по дискотекам и лоткам уличных торговцев, стать еще более маргинальным, перебравшись в трущобы, до которых команданте нет дела. Может эмигрировать — что сделал примерно каждый десятый кубинец с 1959 года. Может, наконец, пойти на попятную и вымарать грубости и банальщину из текстов — рискуя при этом растерять популярность. Скорее всего в той или иной мере в жизнь воплотятся все три сценария. А может быть, кубинская музыка в знак протеста породит что-то совсем новое. Ждем новой волны карибского панка?

Краткий экскурс в музыку, популярную на Кубе

1. Gente De Zona. «Dos Amigos»

На примере классиков кубатона Gente De Zona легко проследить родословную жанра. Музыканты выросли в гаванском районе Аламар, на задворках одного из первых рэп-фестивалей страны. Музыка мутировала, но понятия остались: в их варианте кубатон — это латиноамериканский блатняк, шансон с национальным колоритом. «Что же мне делать, уводить у другана девушку — это же не по-пацански; остается только онанировать» — примерно так страдают честные и простые парни.

2. El Yonki. «La Patica En El Aire»

Бодрый и перспективный юноша Эль Йонки подробно объясняет, как же именно ему нравится «делать это». Стопроцентный хит танцполов c автотьюном и характерными барабанами — здесь очень заводной ритм, который помогает иностранцам скорее освоиться на карибских дискотеках. Мои коллеги, рабочие базы берегового обеспечения, от него в особом восторге. Кубинских девушек за связь с интуристами, кстати, могут посадить на два года — об этом в песне, разумеется, умалчивается.

3. Calle 13. «Latinoamérica»

Пуэрториканцы Calle 13 делают отличный клубный реггетон, но это не единственный их талант: они, как «Ляпис Трубецкой», умеют убиваться за социалку и пишут эпические полотна о Латинской Америке. Это уже вполне себе стадионный масштаб: на концерте в Гаване в 2010-м Calle 13 собрали около 200 тысяч зрителей.

4. Gilberto Santa Rosa. «No Estoy Para Ti»

И все же не клубами едиными живет Куба: в барах, на радио и национальных каналах крутят совсем другую музыку. Например, пуэрториканца Хильберто Санта Росу, «джентльмена сальсы», который не вылезает из официальных хит-парадов. Именно его чаще всего можно услышать на жарких зимних пляжах Варадеро.

5. Julieta Venegas. «Me Voy»

Без девушек с гитарами даже на Кубе никуда — здесь, как и во всей остальной Латинской Америке, чрезвычайно любят мексиканку Джульетту Венегас, которой отлично удаются красивые романтические песни о любовной ерунде. За это умение сеньориту регулярно награждают золотыми граммофончиками — у нее пять латиноамериканских «Грэмми» и одна обычная.

6. Orishas. «Bruja»

Живые классики кубинского хип-хопа, у которых он до сих пор получается самым задорным, дурашливым и милым. Orishas благословил сам команданте: в 1999-м, во время рэп-оттепели, Фидель Кастро устроил вечеринку для музыкантов и лично встретился с ними. Ребята тем не менее переметнулись на сторону капитализма и эмигрировали в Европу — где их сейчас и носят на руках.