Не подавать руки. Открытое письмо креативному классу

ПЕТЯ КОСОВО предлагает ответить власти и Путину по их законам. Блатным

Хотя я и воспитывался в интеллигентной советской семье, я всегда чувствовал, что в моем моральном воспитании есть какие-то пробелы. Что-то прокручивалось вхолостую в моих отношениях с внешним миром, с миром ребят во дворе, с миром районной школы — понятно, что меня там воспринимали всегда как чудака, но было что-то большее. Какая-то странная смесь чувств: унижение, гадливость, что-то скатологически-сексуальное, ощущение ниже пояса. Воспитанный на русско-советской классике, я никак не мог понять, что же именно делает меня и все мое окружение таким мерзким. Много позже я понял, что — в повседневной жизни это был мат.

Матерщина же была повсюду, в разорванном российском речевом пространстве она как с цепи сорвалась, скакала козлом на обломках общества. Все ребята только на ней и говорили, это была как вода языка, в которой плавали все остальные слова. Я чувствовал, что это — не то, но списывал свое ощущение на ретроградность: времена злые, злой и язык. Не было у меня грамотного блатного воспитания — только через много лет мне объяснили то, чему не научили Чехов с Анатолием Кимом. И все сразу стало на места, я как просиял, все стало понятно. Ну уж вы простите меня, если мои признания вам кажутся наивными, — я действительно же домашний мальчик.

Материться нельзя. То есть иногда можно употреблять эти слова, но никогда — в сложноподчиненных предложениях, где могут упоминаться другие лица. Это очень важно, иначе всё — война. В нормальных, строгих кругах за это сразу — нож. НИ-КОГ-ДА. Вот это слово действительно важное. Никогда из этого правила недопустимы исключения. Лучше забыть эти слова вообще, чем однажды употребить одно из них не вовремя. Эти слова произносят специально, когда считают, что должна пролиться кровь — это их прямое назначение. Воспринимайте всегда эти слова как войну — и совесть заиграет радостно в вашей груди.

Не знаю, с чем это психолингвистически связано: Фрейд, законы размножения, социальный дарвинизм. Не важно, важны эффект и правильный подход. С тех пор как меня постигло просветление, я никогда не использую мат в отношении собеседников и всегда нападаю на тех, кто употребляет его в отношении меня, — и моя совесть белее норвежского снега. Мазафакер, курва, каброн, малака — и вот я уже лечу с пеной у рта на человека. Это, конечно, постоянно приводит к курьезам: я не умею драться, меня колотят. Но важно, что наши дипломатические отношения с человеком разорваны, мы никогда больше не будем здороваться за руку, передавать приветы, улыбаться, болтать и так далее. Все, баста. Это очень по понятиям — вы уже чувствуете немного кристальной чистоты от одного чтения этих строк? Ну, будет больше.

Вы все приличные люди, и вам вовсе не обязательно бросаться на людей с кулаками. Тем не менее очень полезно для самосознания четко отмечать себе эти моменты, когда в разговоре с вами собеседник дал вам семиотическую пощечину, — и реагировать соответственно, немедленно разрывая отношения. Поверьте, это очень систематизирует. В речи часто используется выражение «нерукопожатный» — но далеко не все в действительности готовы никогда не подавать руки людям, которые смешали их с дерьмом. Это, кстати, тоже очень емкое выражение — употребляя в одном предложении ваше имя и эксплицитную лексику, собеседник именно смешивает, сознательно или подсознательно, вас лично с вышеупомянутым. Не клевеща, не лжесвидетельствуя, не грабя вас, он дает вам понять, каково ваше место в его мире. Вы либо признаете это, продолжая разговор, либо нет. Немедленно развернуться, уйти, общаться только депешами — вот единственный возможный путь, который предохранит вашу личность от расщепления.

Философия ХХ века много говорит о диалоге, о поиске некоего общего пространства, в котором за скобки можно вынести все радикальные показатели. Но это, конечно, не тот случай. Ни о каком продуктивном диалоге не может быть и речи, если обе стороны соглашаются в том, что одна из них — никто. Унижение, которому вас сознательно или бессознательно подвергают, превращает любое дальнейшее общение в холуйский лепет. Даже если вы простите такое обращение собеседнику — он сам этого вам уже не простит. Суровые законы беззубой блатоты имеют свою логику, поверьте мне.

Основное ее отличие от общепринятой состоит в том, что отправной точкой конфликта считается не само нарушение правил взаимодействия (агрессия), а декларация одной из сторон своего права открыто их нарушать (оскорбление). В это верю не только я, но и Владимир Владимирович Путин. В прошлом году его прилюдно оскорбили — он воспользовался своей властью и наказал. С его стороны все «ровно».

Осталось, чтобы с нашей стороны все было ровно тоже.

Нельзя привыкать к рутинному оскорблению, лицемерию и лжи так же, как мы привыкли к рутинному использованию мата. Эти люди творят что хотят уже много лет — как не привыкнуть... Но дайте мне слово лишь на одну минуту: ради трех анарходевчонок, получивших по два года лагерей за перформанс, хотелось бы попросить всю сочувствующую общественность отозваться ответным перформансом. Нет, не надо увольняться, скандалить, ничего такого. Просто больше не общайтесь со всеми людьми, имевшими прямое или косвенное отношение к этой травле. Просто при встрече не подавайте им руки. Хотя бы пару месяцев.

Лучше — никогда.