Марк де Мони: «Европейцам, как и мечтал Курентзис, все-таки придется выучить топоним “Пермь”»

Генеральный менеджер Пермского академического театра оперы и балета беседует с ДМИТРИЕМ РЕНАНСКИМ

 
— Завтра в Перми открывается Дягилевский фестиваль. Логично было бы обсудить его программу, но она в этом году настолько бесспорна, что, кажется, говорит сама за себя, не требуя комментариев и заметок на полях. Поэтому давай лучше попробуем подвести предварительные итоги нынешнего сезона, одним из важнейших событий которого стало безоговорочное признание обновленной Пермской оперы российским театральным сообществом. Что для театра значат те четыре «Золотые маски», что месяц назад вы увезли в Пермь?

— Помнится, мы собирались на церемонию вручения наград со спокойной уверенностью — главным был все-таки момент признания нашей работы еще на стадии шорт-листа: со своими семнадцатью номинациями Пермский театр оперы и балета опередил и Мариинку, и Большой — чего еще, казалось бы, желать? И, конечно, мы были счастливы оттого, что смогли достойно показаться в конкурсной программе «Маски» — успех и «Cosi fan tutte», и «Medeamaterial», и балетных спектаклей у столичной публики говорит о многом. Что же касается итогового распределения наград — в принципе, почти все наши прогнозы сбылись, даже как-то немного обидно. Не скрою: мы больше всего надеялись на то, что премию за лучшую женскую роль заслуженно получит Надежда Кучер — замечательная молодая певица, которую, хочется думать, мы если не открыли, то хотя бы раскрыли...

— Награждение Кучер вообще выглядело довольно сильным жестом: работая на территории одновременно и современной, и старинной музыки, она делает то, чего, в сущности, никто из ее коллег в России не делает, и поддержка этого антимейнстримного направления жюри главной театральной премии страны, конечно, дорогого стоит.

— Уникальный потенциал Нади как барочной певицы рассмотрели именно в Перми — нам в этом смысле есть чем гордиться: вскоре на Sony Classical должен выйти ее сольный диск с музыкой Жан-Филиппа Рамо, осенью она будет петь одну из ведущих партий в совместной с мадридским Teatro Real постановке «The Indian Queen» Перселла — и вот теперь еще и «Золотая маска». Возвращаясь к итогам конкурса, отмечу другую важнейшую для нас награду — специальный приз Алексею Мирошниченко за формирование репертуара балетной труппы. Мы получили награду не за какой-то отдельный спектакль, а за подход к выстраиванию репертуарной политики — это ведь, в сущности, самое важное в театре. Курентзис постоянно повторяет музыкантам: театр не должен превратиться в завод, выпускающий спектакли определенного формата или шаблона. Противостоять этому мы пытаемся даже тогда, когда сталкиваемся с непреодолимыми объективными обстоятельствами — обсуждая вчера до четырех часов утра с Теодором репертуарный план на ближайшие три года, мы с горечью были вынуждены отказаться от многих проектов по причине недостаточного финансирования театра.

— Сейчас ты затронул целый клубок важных проблем и сюжетов — давай постараемся последовательно его распутать. Сюжет номер один — самый, пожалуй, болезненный, волнующий одновременно и поклонников Курентзиса, и его недоброжелателей. Когда два года назад Теодор вместе со своими музыкантами переехал из Сибири на Урал, главный вопрос, обсуждавшийся в Москве и Петербурге, звучал примерно следующим образом: как долго он пробудет в Перми и когда же все-таки окончательно переберется на Запад. Большинство полагало, что «пермский период» Курентзиса закончится в 2014 году — когда завершится срок гранта, выделенного правительством Пермского края для финансирования работы MusicAeterna. И вот теперь, в мае 2013-го, ты говоришь, что Курентзис планирует репертуар театра еще как минимум на три года вперед.

— Чтобы пресечь все возможные спекуляции по этому поводу, хотел бы для начала заметить, что уезжать из Перми Курентзис никуда не планирует. Точка. В нынешнем году действительно подходит к концу срок первого трехлетнего транша, выделенного на работу Теодора и MusicAeterna в Перми. Этим летом депутаты местного законодательного собрания должны утвердить следующий грант — и, кажется, нет ни малейших предпосылок к тому, чтобы финансирование было приостановлено или урезано. Вместе с тем мы постоянно твердим о необходимости кардинального увеличения финансирования театра. Понимаю, что мои слова звучат нагло, все-таки для организации работы MusicAeterna Пермский край выделил значительные средства, но при этом финансирование всех остальных творческих подразделений театра осталось на прежнем уровне — то есть ниже плинтуса, что создало, разумеется, напряжение внутри театральных коллективов, и его мы уже который год пытаемся снять. К тому же нисколько не увеличился бюджет, выделяемый на постановочную деятельность театра: он остался таким же, не могу подобрать другого слова, скромным. Ситуация, как ты можешь видеть, сложилась довольно парадоксальная: вроде бы в Перми сконцентрирован уникальный творческий потенциал, но средств на его реализацию нет.

— Стратегически важные для Пермской оперы проекты — в частности, мировая премьера «Носферату» Дмитрия Курляндского в постановке Теодороса Терзопулоса и Яниса Кунелиса — переносятся на неопределенный срок именно по этой причине?

— Именно. Премьера «Носферату» переносилась уже дважды, даст бог, в следующем году она наконец состоится. Или вот буквально вчера мы были вынуждены перенести на 2014 год балетную премьеру, которую хотели выпустить в первой половине будущего сезона. Иногда, чтобы сохранить тот или иной проект, нам приходится идти на довольно экзотические меры: нехватка финансирования едва не поставила под угрозу срыва премьеру «Весны священной» Ромео Кастеллуччи — для того чтобы эта копродукция с Манчестерским фестивалем все-таки была осуществлена, Курентзису пришлось вложить в ее бюджет значительную сумму денег, которые он вынул из собственного кармана.

Театр не должен превратиться в завод, выпускающий спектакли определенного формата или шаблона.

— Рисуемая тобой картина довольно сильно отличается от стереотипа, возникающего в сознании большинства наших с тобой коллег при упоминании сочетания фамилии «Курентзис» и топонима «Пермь»: все время приходится слышать про какие-то баснословные деньги, которые якобы задействованы для реализации этого проекта.

— Схема тут вот какая: бюджетные средства на постановочную деятельность, выделяемые театру на год, — это 55 миллионов рублей. За эти деньги нам предлагается выполнить госзадание, то есть поставить две оперы, два балета и один детский спектакль. Чтобы уложиться в эту программу-минимум, нам приходится, как я уже сказал, отказываться от многих инициатив, с другой стороны — привлекать внебюджетные средства в таком же объеме, что нам вполне удается. Для Пермской оперы ситуация, надо сказать, беспрецедентная — театру никогда до сих пор не удавалось привлекать такое количество спонсорских денег. Благодаря этому в прошлом сезоне мы смогли показать, на что мы способны. Но на недавней встрече с губернатором мы открыто и прямо заявили: чтобы хоть в какой-то мере следовать взятой планке, театр должен получить дополнительное финансирование. Теперь перед нами стоит совершенно новая задача — выступать равными партнерами в совместных постановках с Мадридом и Манчестером. Эти и другие планы требуют от нас увеличения бюджета как минимум в два раза, что, по крайней мере, позволит театру выйти из режима постоянного лихорадочного поиска денег. Естественно, нам нужны средства на развитие и балетной труппы, и второго оркестра театра: суммарно мы выходим на цифру в 150 миллионов рублей — сумму, вполне сопоставимую с объемами тех грантов, что выделяются президентом и правительством России и которые в этом году получили театры не только федерального, но и регионального (как музыкальный театр в Ростове-на-Дону), и городского подчинения (как петербургский Михайловский театр).

— Курьезно, что в нынешнем году в число получателей грантов попали театры, о художественных свершениях которых никто в последние годы и слыхом не слыхивал.

— Вопрос эффективности театрального производства никем, по большому счету, в России всерьез не рассматривается. Все спектакли, которые мы выпустили в прошлом сезоне, попали в шорт-лист «Золотой маски» — это ведь, наверное, о чем-то говорит? Я часто вспоминаю свою работу на фестивале Earlymusic: десять лет мы с Андреем Решетиным делали его исключительно на спонсорские средства — они тогда казались мне огромными, но в действительности их не хватало ни на что. Но художественная политика и сам фестивальный месседж были настолько осмысленными, что работали даже в условиях ничтожного бюджета: мне до сих пор часто приходится слышать, что Earlymusic изменил российский культурный ландшафт. В каком-то смысле эта же ситуация — в других, конечно, масштабах — много лет спустя повторяется в Перми.

— Забегая вперед, поговорим о спектакле, которым Пермская опера откроет свой будущий сезон, — о совместной с Teatro Real постановке «The Indian Queen» Генри Перселла. Пояснять значение этого проекта, думаю, нет никакой нужды: в России впервые будет работать гуру современной оперной режиссуры Питер Селларс, человек, без которого, как принято говорить в таких случаях, современный музыкальный театр был бы совсем другим. Важно понимать, что в отличие от многих своих работавших на российской сцене коллег Селларс не переносит в Пермь уже готовую постановку, а создает совершенно новый спектакль, что называется, «с нуля». В каких производственных и финансовых условиях осуществляется выпуск этой премьеры?

— Как и в случае с манчестерской «Весной священной» Ромео Кастеллуччи, постановка с Teatro Real осуществляется на паритетных началах — в том числе и в том, что касается финансирования проекта. Мы делим все расходы пополам, а в случае с «The Indian Queen» — на троих: у нас только что появился еще один партнер, Английская национальная опера. При этом у Мадрида, скажем, выходит чуть больше расходов на прокат спектакля, потому что у них он будет показан большее количество раз, чем в Перми. Однако они предоставили нам право первой ночи — премьера спектакля проходит в Перми и только после этого отправляется в Мадрид — и первенство в художественном отношении: в Мадриде, как и в Перми, Курентзис будет дирижировать MusicAeterna, а вовсе не штатным оркестром Teatro Real, как вполне могло бы быть.

— Петь Перселла в Перми и в Мадриде будут одни и те же певцы?

— Кастинг мы проводили совместно — в нем есть и русские, и европейские певцы: скажем, и в Перми, и в Мадриде в одной из ключевых ролей будет занята Надежда Кучер. Уже сейчас мы параллельно готовим второй состав вокалистов, которые смогут петь «The Indian Queen», когда постановка вернется обратно в Пермь и станет регулярно прокатываемым репертуарным спектаклем. К слову, у обеих наших копродукций будет большая фестивальная история — Перселла мы везем на Wiener Festwochen, а «Весну священную» — на Рур-триеннале и Holland Festival. Европейцам, как и мечтал Курентзис, все-таки придется выучить топоним «Пермь».

— Что для вашей команды стало самым важным достижением в ходе подготовки Дягилевского фестиваля?

— По внутренним ощущениям, прошлый Дягилевский фестиваль был очень успешен — прежде всего потому, что нам удалось добиться главного: появления пространства, в котором время течет совершенно иначе, нежели в обычной повседневной жизни, в котором жизнь ощущается более остро, а люди сближаются друг с другом. В программе этого года мы постарались создать все предпосылки к тому, чтобы добиться этого волшебного эффекта вновь.

— Дягилевский фестиваль — авторский проект маэстро Курентзиса, его creation?

— Целиком и полностью. Теодор, на мой взгляд, обладает гением не только музыканта, но и продюсера, в ходе подготовки фестивальной программы у него не раз случались удивительные озарения. Моя же задача заключается в том, чтобы эти самые озарения как-то соотнести с реальными возможностями фестиваля. Хорошо помню, как после двухнедельного отсутствия, вернувшись в Пермь, я за десять минут вычеркнул из обновленной после совещания с Курентзисом афиши ряд позиций — иначе смета фестиваля увеличилась бы приблизительно в два раза. Другое дело, что в результате этой операции на сегодняшний день мы уже имеем программу Дягилевского фестиваля — 2014, я даже в состоянии ее проанонсировать: «les c(h)oeurs» Алена Плателя, «Кристина» Кэти Митчелл, Le Poème Harmonique — и это только начало.