«Это ли не цель?» (На смерть «побежденного учителя»)

КИРИЛЛ РОГОВ о верных учениках Бориса Березовского в искусстве обмана и о том, почему им удалось переиграть своего учителя в пух и прах

 
Я практически не был знаком с Борисом Березовским. То есть формально, разумеется, был, но столь мимолетно, что практически не был. И именно на правах незнакомства могу говорить о нем исключительно как об общественном феномене — одном из ярких и, в известном смысле, ключевых персонажей первого периода постсоветской истории России.

На мой вкус, Березовский не был особенно умным человеком. Этому мешало, во-первых, какое-то провинциальное самомнение, чрезмерное увлечение собой. К тому же, когда он принимался говорить о чем-то серьезном, всякий раз чувствовалось, что он скорее жонглирует понятиями, чем действительно понимает их смысл. В этом угадывался не только маниакальный прагматизм (желание обратить любое дело к прямой выгоде), но и какой-то общий недостаток образования.

Березовский не был особенно успешным комбинатором. Из каждой его комбинации белые нитки торчали во все стороны. Так что при здравом взгляде становилось ясно, что тактические выигрыши едва ли перекрывают стратегические проигрыши. И вопрос заключается только в том, когда настанет час расплаты. Но Березовский жил так, будто стратегий — каких-то долгосрочных целей и устойчивых капиталов — не существует. Будто все всегда можно начать с чистого листа и переиграть по-новому.

Однако главное, что мешает считать Березовского успешным махинатором, — это то, что его оказалось не так уж сложно переиграть.

В некрологах пишут: «олигарх, политик, ученый». Политиком Березовский, несомненно, тоже не был. У него не было тех политических пафосов, которым были бы подчинены или вокруг которых выстраивались бы его интересы. Единственным пафосом его публичной деятельности, собственно, был он сам. Но из этого пафоса родилось то, что у Березовского в жизни действительно получилось. Потому что если Березовский не был ни ученым (несмотря на «более ста опубликованных научных работ и книг»), ни политиком, то вот «олигархом» в специфическом, постсоветском, смысле этого слова он был стопроцентным. Большую часть жизни он, собственно, потратил на создание образа российского олигарха и популяризацию, поэтизацию этого образа. Можно даже сказать, что маниакальная увлеченность им и стала причиной его фиаско.

За созданным Березовским образом, безусловно, стоит определенная идея, даже идеология. Это не была идея лично Березовского, это была идея целого поколения. Березовскому лишь удалось наиболее ярко, часто даже карикатурно, выразить и воплотить ее. Идея эта состояла в том, что пришедшие на смену социализму «свободный рынок» и политическая свобода открывают перед «умным человеком» необозримое, привольное поле для всякого рода махинаций, то есть для добывания денег из воздуха. Это, по большому счету, и есть Свобода — свобода обманывать тех, кто в силу предрассудков и недостатка ума готов обманываться, то есть не умеет пользоваться нагрянувшими новыми возможностями.

Березовский, наверное, не знал термина «трансформационная рента». А может, и знал, но вряд ли вполне понимал его смысл. То есть он вряд ли понимал, что созданный им образ «олигарха» и то, что он считал продуктом собственного незаурядного ума, есть в огромной степени просто эффект этой самой «трансформационной ренты». И что вся его биография и кипучая деятельность являются настоящим учебником-путеводителем по этому понятию из области политической экономии. Именно сосуществование в общественном и экономическом укладе двух моделей — старой и новой — в отсутствие четких правил и процедур, устоявшихся институтов и коалиций позволяет махинаторам на какое-то время стать главными бенефициарами либерализации.

Единственным пафосом его публичной деятельности был он сам.

Еще раз повторимся, Березовский вовсе не был автором этой идеи — идеи свободы обмана как главного достоинства свобод. Он лишь сумел талантливо и зажигательно развить ее во множестве применений. Привить вкус к ней целому поколению новорожденной российской элиты, став для нее ненадолго наставником и образцом успеха.

В результате им — ученикам «Бори» — осталось только отказаться от замешенного на самолюбовании романтизма Березовского, чтобы превзойти учителя. Ведь парадоксальным образом Березовского в обмане результат интересовал, кажется, не больше, чем сам процесс. Именно поэтому он не мог отказаться от удовольствия демонстрации обществу пружин своего махинаторства. Проблема Березовского состояла в том, что ему мало было статуса самого богатого человека в России, ему важно было признание его еще и самым умным человеком в России. На этом он постоянно и «палился».

Люди же, которые переиграли побежденного учителя, не имели этого романтического изъяна и превратили наброски Березовского в развитую систему. С их точки зрения, только деньги и власть являются мерилом успеха и не требуют какого-то дополнительного признания «ума». В результате именно им удалось превратить обман в хорошо отлаженную, защищенную и многофункциональную машину. Хотя все основные ее механизмы — новая телепропаганда, покупка «правоохранителей» и судов, бесконечные хитрые транзакции с так называемым государством, захваченным твоими собственными агентами, — были намечены, набросаны широкими, хорошо видными мазками именно Березовским.

Их конфликт с Березовским носил вполне принципиальный характер, потому что Березовский слишком выставлял напоказ то, что они научились тщательно скрывать и прятать. В то же время и война Березовского против них имела в себе нечто принципиальное: превращая обман в жесткую систему, они, безусловно, лишали его тех степеней «свободы», того неистового индивидуализма, который вдохновлял Березовского и придавал его образу поэтические черты «демиурга» и «князя тьмы».

В прекрасной постановке «Игроков» Сергея Женовача финальный монолог Ихарева (в исполнении Андрея Шибаршина) звучит будто кредо и девиз целой эпохи и ее главных героев: «Нет, ум великая вещь. В свете нужна тонкость. <...> Этак прожить, как дурак проживет, это не штука, но прожить с тонкостью, с искусством, обмануть всех и не быть обмануту самому — это ли не настоящая задача, это ли не цель?» Это произносит уже обманутый Ихарев, слишком поэтизировавший свой обман — свою Аделаиду Ивановну — и оттого проигравший. Пойманный на собственной доверчивости теми, кто сумел еще более расширить, раздвинуть границы обмана. Теми, кто сумел понять, что, собственно, Игра не главное, главное — выигрыш.

Предсмертное отчаяние Березовского (если оно имело место) — это отчаяние человека, осознавшего, что ему не удалось достичь «великой цели».

Неправда поэтому, что смерть Березовского подводит черту под целой эпохой. Она подводит черту и является эпилогом лишь романтического ее периода. Да, Ихарев-Березовский проиграл, но сам по себе обман, этос надувательства, понимаемый как главный смысл капитализма, продолжает свое триумфальное шествие по российским трактирам. «Всех обмануть и не быть обмануту самому — это ли не настоящая задача, это ли не цель?»