Сэм Рэйми: «Главное — не допускать к кино госструктуры»

МАКСИМ ЭЙДИС пришел к Сэму Рэйми поговорить об «Озе: Великом и Ужасном», а услышал отповедь системе возрастных рейтингов и призыв к новому поколению хоррормейкеров

В прокат выходит «Оз: Великий и Ужасный», двухсотмиллионный приквел «Волшебника страны Оз», снятый классиком малобюджетного хоррора и постановщиком трех серий «Человека-паука» Сэмом Рэйми. Если в «Спайдермене» Рэйми работал с подростковой тематикой, то «Оз» метит в аудиторию еще менее зрелую: это двухчасовой монтаж визуальных аттракционов (самые вкрадчивые и действенные из которых обретают форму полноценных персонажей второго плана — летающей мартышки и фарфоровой сироты), сбивчиво иллюстрирующий на удивление нелепый сюжет. Будущий Волшебник страны Оз (Джеймс Франко) оказывается в версии Рэйми обаятельным иллюзионистом-проходимцем; «Оз», в сущности, представляет роман его перевоспитания под действием психоделических обстоятельств и сразу трех неудовлетворенных женщин. Решающим аргументом в превращении трикстера в пассионария здесь становится кинематограф: Рэйми поминает Эдисона, а финальный акт и вовсе превращает фильм в кино о кино, автопортрет бывалого иллюзиониста.

— У вашего фильма очень любопытная философия. С одной стороны, Оз и его друзья побеждают, потому что преисполняются веры, с другой — потому что используют самые последние технические достижения. Вы не видите тут противоречия?

— (смеется) Ну, знаете... Интерпретировать — это ваша работа, не моя. Вы же не хотите, чтобы я ее за вас делал?

— Ну, моя интерпретация куда более оригинальна. По-моему, вы сняли не только собственную биографию, но и свой вариант двух последних оскаровских фаворитов — «Линкольна» (кино о благородном мошеннике) и «Операции "Арго"»...

— (хохочет) «Арго»?! Каким боком?

— Ну, ведь вы рассказываете о том, как кино побеждает зло. Кстати, сами-то вы в это верите?

— Для меня главный месседж картины совсем иной.

— Неужели это кино о победе мирного протеста?

— Для меня «Оз» получился фильмом о том, что куда важнее быть  хорошим человеком и быть им каждый день, в каждом своем поступке, чем пытаться стать кем-то, знаете, «великим». О том, что куда важнее брать на себя ответственность, в том числе — и за своих друзей (вспомните эпизод с фарфоровой куколкой). О том, что главное — быть человеком. Кино, побеждающее зло, тут всего лишь забавный сценарный финт. Трюк, который испугал всемогущих ведьм.

— Вы можете сказать, что это моя интерпретация, но кроме прочего вы ведь еще и рассказываете детям, что зло нельзя победить насилием.

— Я бы не сказал, что эта идея меня особенно занимала во время съемок, но где-то на третьем или четвертом уровне это есть в фильме, вы правы. И я действительно верю в это. Искусство ведь — всего лишь один из способов общения между людьми. И те, кто изобретает новые способы передавать другим свой взгляд на мир, дать почувствовать то, что чувствуют другие, в конечном итоге меняют мир.

— Но если искусство — коммуникация, то и коммуникация — искусство? Вот интернет, к примеру.

— (радостно) О, да. Отличная идея! Действительно, интернет — крутая и... живая штука. И, да —  настоящее произведение искусства.

— Вам, наверное, уже рассказали, что в СССР не показывали и тем более не снимали хорроры. Поэтому ваши «Зловещие мертвецы», попавшие к нам в середине 80-х на VHS, оказались первыми хоррорами, которые мы увидели. Для подростков моего поколения вы оказались где-то между Хичкоком и Джеймсом Кэмероном.

— (смеется) Да ну?! Нет, я никогда не знал об этом! С ума сойти!

— Те, кто был помладше, до сих пор уверены, что «Зловещие мертвецы» — самое страшное кино на свете. Хотя мы тогда смотрели его и смеялись. Неужели вы снимали все это всерьез — нападение деревьев-насильников и тому подобную дичь?

— Изначально я пытался снять нечто среднее между хоррором и комедией. В первых «Зловещих мертвецах», как вы заметили, тоже была какая-то доля юмора, а уж когда я увидел, как все это работает, то стал использовать этот прием на полную катушку. Над вторыми «Мертвецами» люди уже хохотали так, что падали под кресла от смеха. Мне нравится снимать такие фильмы!

— Кстати, ваши первые фильмы в ряде стран запрещали, где-то даже цензурировали, обвиняли вас в аморальности... Что вы думаете о цензуре сегодня — особенно когда речь заходит о детях?

— Вы говорите о возрастных рейтингах? Здесь, в России?

— Например. Да и в Голливуде тоже.

— Ну, я не сказал бы, что возрастные рейтинги делают меня счастливым, но, по-моему,  это хорошо, что родители могут разобраться, вести им детей в кино или не стоит. Главное тут — ни в коем случае не подпускать к контролю над фильмами правительство! Только не это! Иначе никакой свободы творчества не останется.

На съемках «Зловещих мертвецов»

— Скажите, а как получилось, что все наши любимые режиссеры — в том числе вы или Тим Бертон  — сейчас переключились на блокбастеры для детей?

— Не могу говорить за других, но скорее всего дело в том, что мы все повзрослели — у нас самих уже появляются дети. У меня их вовсе пятеро! Я пересмотрел с ними кучу детских фильмов, и, естественно, мне самому захотелось сделать что-то для них, что-то, что они смогли бы оценить.  Тем более что и они мне прохода не дают: «Папа, ты должен снять этот фильм!», «Пап, ну сними, сними для нас кино!»

— То есть вас заставили?

— (смеется) Отчасти. Хотя, сказать по правде, мне понравился сценарий «Оза». Я прочитал его и подумал: «Хм, может быть, я смогу снять такое, исключительно позитивное, детское кино?» Для меня это необычный и интересный опыт.

— Может быть, дело в том, что хоррор уже не так популярен? Что вообще вы думаете обо всех этих новых хоррорах, снятых за миллионы и похожих на ролики из YouTube?

— Знаете, каждое новое поколение хоррормейкеров смотрит на то, что делало предыдущее, с нескрываемым отвращением (смеется). Работа хоррормейкеров как раз в том и состоит, чтобы менять жанровые каноны...

Впрочем, вы, кажется, о другом? Нет, я не думаю, что для хоррормейкеров нынче настали тяжелые времена. Зрители все еще любят фильмы ужасов и готовы их смотреть. Просто сейчас нет новых режиссеров, которые придут, перевернут все с ног на голову и по-новому расскажут о мире, где царит сверхъестественное, — с фантастическими пролетами камеры, мощным саундтреком и т.д. Кто знает, может быть, это будут русские? Жанр жив — просто сейчас он ждет притока молодой крови. Может, это будут как раз те люди, которые сегодня читают ваши рецензии и интервью. Отчасти вы правы, состояние хоррора как жанра сейчас больше всего напоминает кому, но в то же время фильмы ужасов сейчас более популярны, чем были когда-либо! Все, что нам нужно, — чтобы дети наконец прекратили тупить в журналы и взялись за камеры. Эй, дети! Что вы тут расселись? Ну-ка бегом за своими камерами! Вы что, все еще здесь?!