Ренни Харлин: «Одна маленькая тайна уже рушит наши представления о реальности»

Режиссер «Тайны перевала Дятлова» рассказывает ДЕНИСУ РУЗАЕВУ о своей заполярной гастроли — и оправдывается за предыдущую, грузинскую

28 февраля в прокат выходит «Тайна перевала Дятлова» — снятый на российские деньги псевдодокументальный хоррор о современных американских энтузиастах, отправляющихся на место загадочной гибели советских туристов; как водится в таких историях, таинственные силы, погубившие отряд Дятлова, не дремлют и поныне. Раскрывать секреты сценария Харлин (среди прочего, автор «Крепкого орешка — 2», «Скалолаза» и недавней грузинской агитки «5 дней в августе») не стал, но рассказал, какой разгадка тайны перевала Дятлова видится из Голливуда.

— Расскажите, что привлекло вас в этой истории.

— Я слышал о ней и раньше, но как-то обрывочно. А тут вдруг наткнулся на большую статью об инциденте на перевале Дятлова, прочитал — и был заворожен, заинтригован, потрясен, называйте это как хотите. Первым делом попросил своего агента достать все возможные материалы по этому делу — книги, документалки, все, что получится найти. Процесс закрутился — и вскоре я уже был в Заполярье, работая над фильмом. Тоже в каком-то смысле приключение.

— Чем интересна история с перевалом Дятлова, так это тем, что ее можно трактовать как угодно — и она не теряет при этом ни своей таинственности, ни притягательности.

— Да, это настоящая, стопроцентная тайна, не правда ли? В наше время мало осталось настолько непроницаемых, загадочных историй. Конечно, в фильме мы предлагаем определенную теорию, объясняющую, что произошло в 1959-м, — но, как и в случае с любыми теориями, не претендуем на то, чтобы она была окончательной. Хотя, мне кажется, получилось достаточно убедительно. Вообще существует столько гипотез о том, что произошло — пришельцы, йети, вирус, военный эксперимент, — что соригинальничать тут довольно сложно. Но нам удалось найти неожиданное решение — выдуманное, но вполне реалистичное. Может быть, мы даже угадали? Никто не знает. И финал фильма, который я, само собой, не буду сейчас раскрывать, оставляет зрителю возможность додумать эту историю. Но это не открытый финал, не переживайте.

— А если отвлечься от загадочной смерти и сконцентрироваться на персонажах, то каков подтекст истории перевала Дятлова в вашей версии?

— Меня всегда интересовали истории о столкновении человека с природой, об их взаимодействии. Если ты уважаешь природу, готовишься к встрече с ней, то у тебя есть шанс выжить. Если нет — то природа может повернуться к тебе своей ужасной стороной и стать мощнейшей разрушительной силой. Так что этот аспект мы старались подчеркнуть. Что касается персонажей, то, понятно, нам остается только гадать, кто был трусом, а кто героем в 1959-м. А вот с современными героями мы уже могли себе позволить любые вольности — и поэтому в фильме есть образцы и мужества, и слабости. А в концовке проявляется и самый настоящий героизм.

— Почему вы решили использовать прием found footage — словно фильм снят самими героями?

— В первую очередь из практических соображений. Мы снимали в сложных условиях и должны были быть абсолютно уверены, что ни при каких погодных условиях техника нас не подведет. В наши дни, с глобальным потеплением и прочими климатическими изменениями, уже непросто найти место, где гарантированно будет снежно, — поэтому мы отправились за Полярный круг. Нашли в Мурманской области город Кировск — с прекрасным, поразительным ландшафтом окрестностей и, главное, горами поблизости. Профессиональные геологи смогут, наверное, придраться к несоответствию натуры — но мы же и не документальное кино снимали. Кино создает иллюзию — и в этом смысле Заполярье нам отлично подходило.

— Насколько тщательно вы исследовали тему перед тем, как взяться за фильм?

— Мы изучили все документы, дневники, книги и фильмы об инциденте, которые только смогли найти. Помогли в работе нам, впрочем, только факты — не то чтобы чья-то теория или гипотеза о происшедшем как-то нас вдохновила. Я, к сожалению, так и не нашел никаких игровых советских фильмов об инциденте.

— Боюсь, что их нет в природе. Но вот скажите: интересовал ли вас феномен советского любительского альпинизма как таковой? Дело в том, что для многих представителей интеллигенции конца 50—60-х своеобразное бегство в природу было формой определенного эскапизма, спасения от тоталитарной жизни.

— Это интересно. Я, к сожалению, даже не знал об этом. А есть фильмы, которые об этом рассказывают?

 — Да, например, «Вертикаль». Это был большой хит советского проката в свое время.

— «Вертикаль»? Я заинтригован, сейчас запишу куда-нибудь название. Жаль, что я не посмотрел его до того, как взялся за фильм. Кто знает, может быть, он получился бы совсем другим (смеется).

— Вы сами-то как думаете, почему тайна перевала Дятлова — при, казалось бы, полной оторванности от современных реалий — продолжает оставаться историей злободневной и обсуждаемой? Почему она не покидает культурное поле — и за рубежом, и особенно в России?

— Мне кажется, она продолжает завораживать людей, потому что символизирует время, когда еще могло произойти что-то настолько заметное — и при этом настолько же необъяснимое. И вот этот бесконечный цикл теорий о том, что могло случиться, по-моему, отражает всеобщий страх перед неизвестным, желание хоть как-то эту неизвестность приручить, наткнуться на рациональную разгадку. В наши времена, когда известно все и про всех, одна маленькая тайна уже рушит все представления о реальности. Популярность инцидента на перевале Дятлова — отражение многих неврозов нашего времени. Надеюсь, нам удастся на этих неврозах сыграть.

— Об иностранцах, оказавшихся в России, рассказывал же еще ваш самый первый фильм — «Рожденный американцем».

— Да, и это было совсем другое кино — даже удивительно, насколько разными получились два моих фильма о России. И насколько сильно изменился за это время мир вокруг нас! Тогда, в середине 80-х, мне хотелось снимать зрелищные фильмы — но денег на них катастрофически не хватало. Ключевым для меня тогда был вопрос, как снять кино, интересное всему миру, в Финляндии, этой маленькой и скучной стране. А потом я просто посмотрел на карту — и увидел по соседству огромный, загадочный Советский Союз. Строго говоря, сюжет об американских туристах, случайно перешедших советскую границу и оказавшихся на кошмарной территории всеобщего ГУЛАГа, был моим ответом на ограниченность доступных средств. «Холодная война» помогла мне выкрутиться. В «Тайне перевала Дятлова» уже никакой политики нет.

— Ее, впрочем, хватает в вашем предыдущем фильме — «5 дней в августе». Как вы вообще попали в эту грузинскую историю?

— Мне давно хотелось снять военное кино, и я просто решил воспользоваться таким шансом, когда он представился. К сожалению, до конца воплотить задуманное не получилось — по разным причинам. Не то чтобы мне было неловко за этот фильм, но он не очень удался. Я хотел снять универсальную — и нейтральную с политической точки зрения — картину не столько даже о событиях августа 2008-го, сколько о мироощущении людей, вдруг оказавшихся в зоне боевых действий, об ужасах войны как таковых. Но вышло, увы, так, что фильм восприняли как ангажированный, представляющий точку зрения только одной стороны этого конфликта. Поверьте, мои намерения были прямо противоположными.

Олег Кашин. Перевал Дятлова. Миф родился