Конец коалиции перемен

АЛЕКСАНДР МОРОЗОВ о состоянии медиа после взлета и крушения надежд на перемены

Возьмем две крайние точки — 2006-й и 2012-й. Первая — это кульминация путинской послебесланской политики. Медиа под контролем, действует блок на упоминание Путина и Суркова в негативном контексте, акции нашистов против журналистов поддержаны Кремлем, маленький пул «несогласных» площадок геттоизирован, региональные СМИ построены под губернские администрации и т.д. Вторая точка — это момент, когда главного редактора одной из крупнейших газет страны снимают с должности за публикацию фотографии с митинга с неприличным плакатом о Путине.

Между этими двумя точками прошла целая эпоха. Удивительно, но внутри путинской системы около 2009 года появилась системная группировка — так называемое окружение Медведева, — само наличие которой оказало влияние на быстрые изменения в СМИ. «Политика» вернулась в СМИ. За какие-то полгода на фоне перемен в отделах политики крупнейших федеральных ресурсов быстро поблекли оппозиционные «Грани.ру» и «Каспаров.ру». В «коалиции перемен» оказались редакции «Газеты», «Ведомостей», «Известий» (до Габрелянова), «Московских новостей», «Коммерсанта», Lenta.ru, «Дождя», РБК, «Росбалта», старого OpenSpace, Slon.ru.

При этом сами редакции этих СМИ были лишь одним из флангов «коалиции перемен». Публичное пространство быстро менялось по всему периметру: возникали новые дискуссионные клубы на площадках кафе, появились тематические группы активистов («Синие ведерки» и другие), региональные экономические форумы (Красноярск, Пермь) с участием предпринимателей, конференции ВШЭ, РЭШ, Европейского университета в Санкт-Петербурге. Быстро возникала неинституционализированная «партия альтернативы». Она расширялась. На одном конце контура находились вполне системные РИА Новости, на другом — «облачная демократия» екатеринбургских муниципальных активистов. Небольшая группа «стародиссидентских» журналистов на «Эхе» и «Гранях», которые находились в глухой обороне в 2003—2008 годах, теперь оказалась внутри этого контура в окружении молодых журналистов молодых редакций Slon.ru, «Дождя», «Большого города».

Это был необычайно интересный и исторически важный момент. Суть его в том, что он мог привести к появлению в России двухпартийной системы. А об этом — как о желательном стратегическом сценарии — говорили многие, в том числе и системные люди.

Трудно предполагать, смог бы М. Прохоров оказаться тем политиком, который собрал бы в окончательную конструкцию результаты «пробуждения-2009/2010». Теперь можно только гадать — сделать это ему не дали, сбив на взлете думской кампании 2011 года (о чем скорбел даже Бадовский). Нужна ли России двухпартийная система? Умозрительные дебаты о том, что лучше — двухпартийная или многопартийная, могли бы продолжаться еще сто лет. Но тут перед нами был уникальный случай естественного исторического общественного подъема, который вел к появлению «второй партии». Возможно, и она не смогла бы сломать всю оставшуюся от 1990-х систему партийно-политического представительства. Но если и был какой-то шанс, то именно здесь.

В 2010—2011 годах вся «коалиция перемен» собралась вокруг достаточно эффективной публичной атаки на «ЕР». В феврале 2011-го Навальный назвал ее «партией жуликов и воров». Ровно через год — кульминация. Она представлена историческим фото: Кудрин и Навальный стоят у сцены массового протестного митинга…

Но весы истории качнулись в другую сторону. Путина одолел страх. Он побоялся судьбы Горбачева. Трудно понять, почему, но он решил, что реформированная «ЕР» (КПСС) не сможет выдержать конкуренцию с «коалицией перемен» и будет сметена по «оранжевому» сценарию. В мае 2011-го он решил «узурпировать» власть, отнял «вторые ключи» у Медведева. Далее были думские выборы и год протеста. В январе—мае «коалиция перемен» еще существовала. После инаугурации она начала медленно распадаться, и в настоящий момент ее нет.

«Известия» открыто дают понять Тимаковой, что сейчас не 2010 год на дворе.

Борис Капустин — один из крупнейших русских специалистов по политической теории, ныне работающий в Йельском университете, — в середине нулевых опубликовал серию статей с глубокой ревизией концепции «гражданского общества». Если огрублять, он сказал примерно следующее: мы привыкли думать, что «гражданское общество» — это совокупность различных институций, как бы дополняющих государство или противостоящих ему, то есть некая инфраструктура со своим дизайном. Но на самом деле «гражданское общество» — это очень короткая по времени существования, неустойчивая (если брать химические аналогии) субстанция, возникающая в моменты общественного пробуждения. «Гражданское общество» — это не инфраструктура, а то состояние населения, в котором оно совершает переход с одного этапа на другой в период модернизации системы.

Вот в том смысле у нас в 2010—2011 годах явно имелось «гражданское общество» — как некое облако, как констелляция, смесь. Взвесь, висящая в воздухе. Порыв, намерение, интенция. Судя по состоянию этой смеси, она не могла привести к смене режима. Она двигалась в направлении «второй партии» и — далее — к возможности системной конкуренции, смены правящих команд с помощью выборов.

Но не вышло. Этот исторический шанс пропущен. Теперь «коалиция перемен» быстро сдувается по всему контуру. Наверху сдулись Медведев и его команда. Теперь они — вместо реформы всей системы — занимаются «открытым правительством», мелким проектом кадрового улучшения бюрократии. Писатели возвращаются к литературному станку. Прохоров не знает, как аккуратнее выйти из игры, и будет символически баллотироваться в заксобрание города Энска.

В январе 2013-го уже отчетливо виден и распад «коалиции перемен». «Ведомости» не только изменили дизайн. Они подкрутили и фитилек политических редакционных колонок. Сайт «Эха Москвы» медленно приближается к формату классического сурковского медиа (обложка обильно украшена Железняком, Плигиным и проч.), приходится идти на «баланс мнений». Точечно исчезают какие-то отдельные укрепленные огневые точки: Пронько ушел с «Финам.FM», Кашин из «Коммерсанта». Если на пике «общественного движения» колонки Кашина, Ревзина, Кучера производили в «Коммерсанте» впечатление целой журналистской линии, то теперь там осталось убрать последнего Эггерта — и все благополучно вернется к стартовой точке, к 2006—2007 годам, когда отдел политики «Коммерсанта» в основном писал репортажи из гостиницы «Измайловская» со съездов микроскопических партий. Прохоров сворачивает свой медиахолдинг, а значит, из контура скоро может выпасть РБК. «Известия» открыто дают понять Тимаковой, что сейчас не 2010 год на дворе…

Облако «гражданского общества» рассеялось. Констелляция, возникшая из многих компонентов, теперь распадается на молекулы. Конечно, ничто не пропадает даром. Осталась сидящая на разных ветках целая стая журналистов, медийщиков, ранее мало знавших друг друга, а теперь — после «ОккупайАбай», Болотной, сетевых акций — узнавших. Это разновозрастная стая. Чем дальше, тем больше она будет напоминать разветвленную систему смысловых интеракций, оставшихся у советской и чешской интеллигенции после 1968 года. Одни остаются в сопротивлении, другие уехали, третьи нашли такую форму молчания, как Ян Паточка или Михаил Гефтер. «Философы-реформисты» (старики) и «хипстеры-стиляги» (любители джаза и клоунских пиджаков) потерпели сокрушительное поражение.

Пришло время государственных торжеств, патриотических киноэпопей, пронзительных газетных очерков из глубинки, крепкой «народной темы» в литературе. И даже некий аналог «морального кодекса» (строителя Евразийского союза? не коммунизма, нет, конечно) появляется на поверхности вместе с всплывающим гигантским медиаконтуром нового официоза.