«Много простоты и свободы»: памяти Оскара Фельцмана

ОЛЕГ НЕСТЕРОВ вспоминает свои встречи с автором «Ландышей» и «Карл-Маркс-Штадта». Бонус: 9 «несоветских» песен классика советской эстрады

У меня в детстве была одна трагедия — когда брат женился и ушел жить отдельно, он забрал магнитофон. Я не мог больше слушать «Битлз», Высоцкого и Галича и слушал советские пластинки на проигрывателе. «Ландыши» я очень хорошо помню еще с той поры — пластинку Апрелевского завода, на 78 оборотов, по песне на каждой стороне.

Тогда «Ландыши» мне просто нравились. Теперь я могу сказать, почему — и почему они стали советским шлягером несмотря на то, что их запрещали за легковесность: в них было много простоты и свободы. В них была ностальгия по неосуществленному, в них был дух шестидесятых — эпоха страха и лагерей закончилась, и можно было просто петь про весенние цветы, радуясь жизни. Эта песня, как и многие шлягеры Фельцмана, — моментальный снимок советской истории. Поэтому, когда у «Мегаполиса» возникла безумная идея переводить советские песни на немецкий язык, «Ландыши» прыгнули в сет-лист одними из первых.

Немецкие издатели этого проекта затребовали, чтобы мы достали права на все песни. Мы поехали к Оскару Борисовичу домой, на Тверскую, просить разрешения. Он нас тепло встретил, напоил чаем, рассказал про сына-пианиста и, недолго думая, подписал бумагу. Он, конечно, сомневался: «Олег, а кто все это будет слушать на немецком?» «Оскар Борисович, — говорил я ему, — я почему-то в успех верю».

Успех пришел именно к «Ландышам», которые идеально легли на немецкий язык — правда, при переводе пришлось пожертвовать названием. С песней случилось чудо. Оскар Борисович был очень этим доволен. Он первый позвонил мне и поздравил, когда мы получили награду за видеоклип на фестивале «Поколение» и номинацию на Гран-при MTV Европа, и, смеясь, рассказывал, как его коллеги недоумевают: «Оскар, что ты позволил сделать со своей песней?» Свою антологию на «Мелодии», вышедшую, кажется, на трех дисках, он назвал «От “Ландышей” до “Карл-Маркс-Штадта”». А еще он любил рассказывать историю о том, как он приехал на Канары и попал в ресторан, где очень хорошо играл оркестр. Когда его представили музыкантам этого оркестра, они в нем узнали композитора, написавшего «Карл-Маркс-Штадт», а не «Ландыши», и сыграли эту песню для него. К его изумлению.

Последний раз я встречался с Оскаром Борисовичем пару лет назад, когда он приходил ко мне на телепередачу «Золотой винил». Он совершенно не изменился за прошедшие 20 лет — каким я его видел в 90-х, таким же и встретил снова: абсолютно юный душой человек, веселый и энергичный, с которым было очень легко разговаривать. Он мог вспоминать былое, но все равно производил впечатление человека, устремленного в будущее.

Меня восхищает гениальная простота и красота песен Фельцмана. Он не стеснялся говорить, что написал все свои шлягеры за очень короткое время. Супершлягеры всегда пишутся за пять минут, только мало кто в этом признается.

А он признавался.

Бонус:
9 «несоветских» песен Оскара Фельцмана

Обширное песенное наследие Оскара Фельцмана, как и прославленного тандема Пахмутова—Добронравов, — энциклопедия советской жизни, в которой найдется статья-песня на любую тему, от пропагандистско-патриотической («За Советскую власть» и «Клятва Родине») до консьюмеристско-бытовой («КамАЗ» и «Летайте самолетами Аэрофлота»). С той только разницей, что Фельцман сочинял песни на стихи многих поэтов (в том числе Вознесенского, Рождественского и Гамзатова), и в портфолио автора любимой песни Никиты Хрущева («Я верю, друзья, караваны ракет…») были произведения, и не совсем типичные для советской повседневности.

1.

Тойво Соостер и ансамбль «Дружба». «Моя суббота»

Беззаботный твист для субботнего вечера в исполнении коллеги Эдиты Пьехи, эстонца Тойво Соостера, стал хитом 1967 года при помощи звукового журнала «Кругозор», поставлявшего советской молодежи дефицитные танцевальные мелодии на гибких грампластинках.

2.

Эдита Пьеха и ансамбль «Дружба». «Никогда»

Для того чтобы молодые могли танцевать под «Мою субботу» и «Манжерок», Оскару Фельцману надо было сочинять в репертуар «Дружбы» и другие, «более осмысленные» песни — например, антивоенную «Никогда». В драматическом исполнении Эдиты Пьехи под аккомпанемент электрического органа она являет собой один из редких образчиков советской поп-психоделии. На фразе «Миру — мир, смерти — смерть» советский штамп превращается в нечто совершенно иное.

3.

Эдуард Хиль. «Остальное — острова»

Пример виртуозного исполнения, казалось бы, скучнейшего соцзаказа: а напишите-ка песню о наших славных моряках. Запоминающаяся мелодия аранжирована с изяществом и чувством юмора — ритм-секция сначала двигается вразвалочку, как матрос, сошедший на сушу, а потом начинает играть с Эдуардом Хилем в догоняшки. Затем к ним присоединяется орган, и из соцзаказа рождается хулиганский свинг, которому чинно рукоплещет праздничный зал.

4.

Леонид Бергер. «Мы вырастаем»

Еще один эталонный экземпляр из золотого фонда забытой эстрады, сочиненный Фельцманом на стихи Роберта Рождественского. Поет «советский Рэй Чарльз», один из первых вокалистов «Веселых ребят» Леонид Бергер, который в начале 1970-х эмигрировал из СССР и потому был вычеркнут из его музыкальной истории.

5.

Муслим Магомаев. «Элефтерия»

Эту песню Оскар Фельцман написал на стихи Цезаря Солодаря, автора «Казаков в Берлине», члена Антисионистского комитета советской общественности. Автор стихов наверняка видел ее как пафосную песню-передовицу о том, что «не отнять у народа свободу», но у одессита Фельцмана получилась скорее любовная история в ритме морского прибоя, нежная, как южная ночь, и горьковатая, как рецина. Балладу блестяще исполнил лучший крунер Советского Союза.

6.

«Веселые ребята». «Первый лед»

Песню, которую многие считают дворовой и знают в исполнении Жени Осина, на самом деле написал выпускник Московской консерватории на стихи не последнего поэта Андрея Вознесенского. В оригинальной версии «Веселых ребят» битловский саунд, каким его воспроизводили в Союзе, по-постмодернистски смешан с цыганочкой.

7.

«Поющие сердца». «Белая бумага»

Надрывный хит о любви и ревности московского ВИА «Поющие сердца» — первого ансамбля Виктора Векштейна, впоследствии открывшего Валерия Кипелова и придумавшего группу «Ария». Практически советский «Hotel California».

8.

«Песняры». «За полчаса до весны»

У главного белорусского ВИА, одного из самых популярных в Союзе, было два списка песен. Один — для официальных программ и выступлений, с обработками народных песен, «Косил Ясь конюшину» и «Вологдой». Другой — для души, исполняя который, вдоволь можно было поиграть в битлов и продемонстрировать во всей красе свои «Гибсоны». Песня Фельцмана «За полчаса до весны» попадала во второй, неофициальный список, что можно расценивать как знак качества.

9.

«Цветы». «Есть глаза у цветов»

Еще один пример гениальной универсальности мелодий Фельцмана — советский ответ гимну галлюциногенам «I Can Hear the Grass Grow», который у них исполняла группа The Move. «Есть глаза у цветов», сочиненную на стихи Расула Гамзатова, исполнял и Муслим Магомаев, у которого эта песня звучала более пафосно, но не менее психоделично.

Подготовил Денис Бояринов