pic-7
Екатерина Бирюкова

Радость и муки опыта

Радость и муки опыта

Плетнев и Кремер сыграли вместе


В рамках проходящего сейчас в зале Чайковского V Большого фестиваля Российского национального оркестра случилось главное событие — друг с другом сыграли пианист Михаил Плетнев и скрипач Гидон Кремер. Два крупных музыканта с непрямыми творческими судьбами, совсем разными и одновременно сходными — как теперь очень хорошо видно — именно этой своей непрямотой. У Плетнева всегда сумрак на лице, у Кремера — отработанная белозубая улыбка, один — нелюдимый и неразговорчивый интроверт, другой — тоже, наверное, интроверт, но выплескивающий свою подноготную в автобиографических откровениях. Оба усталые — от музыкальной индустрии, но не от музыки, немолодые (теперь уже не важно, что они когда-то принадлежали к разным поколениям советских музыкантов и что у них 10-летняя разница в возрасте), пережившие славу и утомленные ею, каким-то чудом, несмотря на свою мизантропию, воспитавшие два прекрасных коллектива — Российский национальный оркестр и «Кремерату Балтику».

© ИТАР-ТАСС

Их и поодиночке-то услышать — не гарантированная история: Плетнев как бы нехотя возвращается за рояль после нескольких лет самим придуманной разлуки с ним, Кремер, напротив, громко отменяет концерты, как с мельницами, воюя с современным налаженным музыкально-рыночным производством. Совместное же их музицирование (осторожно начавшееся несколько месяцев назад за пределами нашей страны) — совсем что-то уникальное.

Значимость тихого и камерного события, каким был концерт под будничным названием «“Кремерата Балтика” в гостях у РНО», наверное, сравнима только с тем священнодействием, каким является ежегодный питерский клавирабенд Григория Соколова (москвичи лишены этой привилегии, пианист давно отказал столице в своем расположении). Собственно, «Кремерата» гостила в первом отделении, где рефлексированным диалогом с прошлым молодежный прибалтийский коллектив занимался сначала со своим шефом (фрагменты из игравшейся уже в Москве программы «Искусство инструментовки», для которой несколько современных композиторов сделали собственные версии баховских клавирных пьес), потом с Плетневым (ре-мажорный концерт Гайдна для фортепиано с оркестром).

А вот историческое событие происходило уже во втором отделении. Это и выступлением-то в привычном смысле не назовешь. Блеск, техника, фразировка, туше и чувство формы — ни о чем таком невозможно было думать. Это все какие-то школьно-индустриальные понятия. Из области ветряных мельниц. Разыгрывая Десятую скрипичную сонату Бетховена и ля-мажорную сонату Шуберта, два музыканта разговаривали в первую очередь друг с другом. Неспешно, негромко, завораживающе, каждый приводя свои весомые аргументы.

И дело даже не в том, что Бетховен и Шуберт — хорошие композиторы. Эти двое, Плетнев и Кремер, кажется, и по поводу гаммы до-мажор нашли бы о чем поговорить. Бис — «Муки любви» Крейслера, образец легковесной, кружевной и слезливой салонной музыки, — был сыгран так, будто в репертуаре для скрипки и фортепиано нет ничего более важного. Каждая нота была нагружена сразу всем: грустью, иронией, изяществом, мастерством, усталостью от мастерства, опытом, радостью и муками от этого самого опыта.

Предыдущий материал Больше света?
Следующий материал Что качать на этой неделе?

новости

ещё