Правила игры

«Карты I: Пики» Робера Лепажа на Чеховском фестивале

Показанные на Чеховском фестивале «Пики» Робера Лепажа — первая часть тетралогии «Карты», постановку которой квебекская компания Ex Machina планирует завершить к 2015 году. Писать о новой работе великого канадского режиссера — задача неблагодарная: «Пики» — экспозиция цикла, знакомство с главными героями и исходными обстоятельствами повествования. Сюжетные линии скорее намечаются, чем начинают развертываться, и предположить, в какой именно смысловой узел они завяжутся в итоге, можно будет разве что по осени, когда на Руртриеннале состоится мировая премьера «Черв», второй главы величественной театральной саги. В обрывающемся на полуслове спектакле Лепаж, по сути, только готовится к игре в «Карты» — объясняет ее правила, обозначает систему координат.

Определить время действия «Пик» можно с точностью до одного дня: события спектакля разворачиваются 19 марта 2003 года — в ключевом эпизоде по телевизору транслируется видеообращение Джорджа Буша, сообщающего американской нации о начале военных действий в Ираке. За экстренной сводкой новостей персонал дорогой гостиницы в Лас-Вегасе наблюдает вполглаза — куда более живой интерес вызывает очередная серия латиноамериканского сериала. Тональность «Пик» — скорбное бесчувствие, манера наррации — неожиданно для гуманиста Лепажа сухая, отстраненная, при первом приближении как будто лишенная привычного сочувствия и ожидаемого сострадания; она хроникально фиксирует пугающие характеристики окружающей режиссера повседневной реальности, в которой стрекот военных вертолетов стал такой же обыденностью, как жужжание пылесоса. В Москве «Пики» показывали в цирке на Цветном: «Карты» Лепаж тасует на круглой, как рулетка, сцене, а вступительная часть тетралогии выглядит размышлением о том, что жизнь современного человека — это циничная игра, пирамида из всеобщего вранья, иллюзий и мнимостей.

В поминутно меняющем характеристики и очертания (тренировочный лагерь НАТО, аэропорт Лас-Вегаса, гостиничный номер, бассейн, лобби-бар, пустыни Невады) пространстве спектакля шестеро актеров демонстрируют чудеса лицедейства, жонглируя бесчисленным количеством ролей — точь-в-точь как в показанном на Чеховском фестивале четыре года назад «Липсинке». Театральный язык двух этих спектаклей вообще на удивление схож — начиная с чисто внешних характеристик вроде языковой полифонии («Липсинк» игрался на шести языках, в «Пиках» на равных уживаются английский, французский и испанский) и заканчивая повтором формальных приемов вроде следующего: по планшету в якобы хаотическом порядке расставлены детали мебели, сцена снимается на видео, которое в режиме реального времени транслируется на экраны — камера «собирает» разрозненные части реквизита в идеальную картину интерьера. Современный человек видит мир состоящим из дробных фрагментов, театральная призма Лепажа объединяет их в единое целое.

Нет движения, слова или поступка, которые были бы как Остров, сами по себе, — в «Пиках» Лепаж словно бы перефразирует джон-донновский эпиграф к «По ком звонит колокол» Хемингуэя. Театральное повествование с трудом поддается линейному пересказу, его структура напоминает строение новостной ленты в социальных сетях, где на первый взгляд не связанные между собой герои и сюжеты оказываются вовлеченными во взаимоотношения самых причудливых свойств. В «Липсинке» близкая клиповому сознанию современного зрителя дискретность на поверку оказывалась мнимой: смысловые лакуны восполнялись флешбэками, осколки отдельных сюжетных линий, рассыпанные по всему девятичасовому полотну, собирались в конечном итоге в подчиненное железным причинно-следственным связям единое нарративное целое. Потенциал стать таким же великим сценическим романом, отражающим и объясняющим породившее его время, определенно есть и у новой театральной саги Лепажа — но делать какие-либо выводы о том пасьянсе, в который в конце концов сложатся его «Карты», было бы по меньшей мере преждевременно.